Заслуживает ли «Гарри Поттер» своей славы? Часть 1: достоинства

В этом году окончательно завершится одна из самых громких эпопей в истории детской литературы — эпопея «Гарри Поттера». 14 лет назад — 30 июня 1997 года — на прилавки легла первая книга сказочного цикла о мальчике-волшебнике в очках и шрамом-молнией на лбу. В 2007 году вышла последняя.

Сказка принесла никому до этого неизвестной Джоан Кэтлинг Роулинг целое состояние, кучу призов за «лучшую детскую книгу» и даже орден Британской империи. В этом же году последние «золотые крохи» соберет кинематограф, выпускающий завершающую часть сказки.

Сейчас самое время вспомнить, как тяжело прорывалась книга в «самую читающую страну мира», как большая часть высоколобых критиков высокомерно (а то и издевательски) писали о «жалком продукте маскультуры», «сказке для тупых западных детей», «вторичности и примитивности».

Не купи я по чистой случайности эту книжку для чтения детям на ночь, то, наверное, как и остальные, открыл бы для себя волшебный мир Хогвартса лишь после голливудской экранизации. Забавно, что в то время, когда западные дети с удовольствием приучались переворачивать страницы скрюченными от джойстиков пальцами, наши отреагировали лишь после киноблокбастера.

А ведь какое же удовольствие открыть что-то самому, не находясь под прессом шумихи и пиара. Так произошло у меня с «Властелином Колец», так же произошло и с «Гарри Поттером» (далее — «ГП»). Поэтому на известную долю объективности я претендую.

Сказка понравилась сразу (даже неудачные переводы не смогли испортить впечатление). Со времен «Карлсона» на небосклоне детской литературы не загоралось ни одной яркой звезды. Не буду писать, что «ГП» искрился гениальностью, но он был очень хорош. Искусно закрученный сюжет, пиршество выдумки, добротный юмор, прекрасное знание психологии детей!

Не знаю, что там думали критики, а из всех, кому я предложил прочесть «ГП» (к слову, ни один до этого про него не слыхал), никто не плевался. Книгу прекрасно глотали и дети, и взрослые (еще одна важная черта хорошей детской литературы).

А потом грянул фильм, «ГП» стал суперзвездой и водоворот всколыхнул очередную порцию мути. Всех беспокоило и раздражало не столько содержание книги, сколько беспрецедентный успех (читай — деньги). «За что? Это не книга, а коммерческий проект!» — кричали с одной стороны; «Сатанизм», «масонство» — завывали с другой.

Ну, какой, скажите, сатанизм в «Гарри Поттере»? Ничуть не больший, чем в «Курочке Рябе». Мало того, Роулинг откровенно высмеивает астрологию (в образе прорицательницы Трелони) и тягу к разным лжесенсациям (в образе семейки Лавгуд). Впрочем, тех, кто считает, что сказки должны быть только про православных ёжиков, разуверять не буду (да и не смогу).

Мне-то как раз и понравилось, что такие затасканные нравственные ценности, как Милосердие, Дружба, Любовь, Стойкость, поданы в «ГП» не в порядке отстраненного навязчивого морализирования, а на конкретных примерах.

Роулинг являет свои простые истины очень непросто — через поступки, через мучительный нравственный выбор. Она учит, что положительные герои отнюдь не идеальны (даже если это Дамблдор или отец Гарри Поттера), что в неприятных или жалких персонажах может содержаться частичка добра и отваги, что дети могут быть, в конце концов, чище и лучше своих родителей и учителей!

Можно сто раз говорить детям, что нельзя бросать человека в беде (даже если он не твой друг), а можно прочитать главу из «Огненного Кубка» о втором состязании магического турнира. По его условиям участники должны за определенный срок освободить каждый СВОЕГО друга, заточенного под водой. Задержка грозит гибелью пленников и явным проигрышем.

Гарри спасает своего друга первым, но не может допустить и гибели других — чужих. Неспособность переступить эту моральную черту приводит его к проигрышу, но читатели понимают — он поступил правильно (т. е. выиграл). Мораль проста, но в конкретной ситуации она обретает новую «плоть и кровь».

При этом стоит заметить, что моральные дилеммы отнюдь не даются Гарри легко. Он не пай-мальчик, и даже не отличник, хотя (как и любой сказочный герой) имеет свою таинственную миссию и свои дары. Он, как и все нормальные люди, сомневается, боится, бывает зол и несправедлив, подвержен зависти и тщеславию. В общем, имеет нормальное лицо мальчишки, а не плоскую маску «героя». И только осознание своих ошибок и умение делать выбор, подсказанный сердцем, позволяет Гарри развивать в себе лучшее и бороться с худшим.

Особенно примечательна в этом плане дилемма из книги «Тайная Комната», где все начинают воспринимать Гарри как загадочного «наследника Слизерина» (основателя факультета, на котором училось большинство злых волшебников и сам Вольдеморт). При этом сам Гарри начинает чувствовать, что это может быть правдой.

«- Значит, я должен учиться в „Слизерине“, — сказал Гарри убитым голосом и заглянул в лицо Думбльдору. — Шляпа-сортировщица увидела во мне задатки слизеринца, и… — …И все же шляпа-сортировщица направила тебя в „Гриффиндор“. И ты знаешь, почему. Подумай. — Она направила меня в „Гриффиндор“, — сказал Гарри побежденно, — потому что я просил ее не отправлять меня в „Слизерин“… — Совершенно верно, — подхватил Думбльдор и засиял, — и этим ты очень сильно отличаешься от Тома Реддля. Ведь только избираемый нами путь, Гарри, показывает нашу истинную сущность гораздо лучше, чем наши способности».

Опять-таки: такая простая истина, но как часто она непонятна тем, кто произносит «мне на роду написано» или «так было суждено».

Теперь о вторичности. Конечно, можно найти в «ГП» и влияние другой сказочной литературы, но разве есть книги без влияний? Или у кого-то патент на использование в литературе волшебных палочек и драконов? Зато почему-то никто не отмечает главную гениальную находку Роулинг. Вместо того чтобы вызывать полную иллюзию «истинности» (как тот же Толкин), создательница «ГП» делает мир волшебников и мир обычных людей (т. н. магглов) просто сосуществующим.

Если убрать магические «примочки», два мира начинают напоминать зеркала, отражающие друг друга. Это взаимное «отражение» и создает неповторимый комический эффект книги, как в отношении волшебного мира («На стене напротив висели часы с одной стрелкой и совсем без цифр. Вместо них по краю шли надписи: «Пора ставить чай», «Пора кормить цыплят», «Опять опоздал»), так и в отношении обычного («папа коллекционирует штепселя»).

Сначала забавляет волшебное, но стоит только к нему привыкнуть, как все меняется местами. Обыденное становится забавным, волшебное — привычным. И снова наоборот. Постоянное балансирование между двумя мирами и смена «угла зрения» делают сказку увлекательной и неистощимой на выдумки.

Замечательно и то, что Гарри, с одной стороны — весьма знаменит (как никак причина гибели Темного мага Вольдеморта), а с другой — этот «подвиг» не дает ему никакой жизненной «форы», так как совершен им в бессознательном грудном возрасте. Гарри — всегда «новичок», как в мире магглов (по причине сиротства и «ненормальности»), так и в мире волшебников. Каждый раз ему приходится акклиматизироваться в чужой среде, утверждаться в ней (вместе с читателем). Благодаря такому герою, мы можем путешествовать и находиться в двух мирах одновременно как в роли «свояка», так и в роли «первооткрывателя».

Английской писательнице удалось создать органический сплав традиционных для ее страны жанров — волшебной сказки (Кэрролл, Барри, Милн, Толкин), детектива (Конан Дойл, Агата Кристи) и сатиры (Свифт, Джером К. Джером). Первый жанр, безусловно, превалирует.

Что касается детективной линии, то это отнюдь не классический детектив. Например, «Собака Баскервилей» тем и интересна, что под флером мистики скрываются вполне реальные и объяснимые события. У Роулинг само наличие волшебства делает попытки читателя разгадать загадку практически невозможными.

В «Гарри Поттере» есть, скорее, не «детектив», а Тайна и ее раскрытие. Именно это держит пружину сюжета в напряжении, являясь тем стержнем, на который неторопливо развешиваются остальные события (от школьных проказ до чемпионата в квиддич). Развязка, как и положено, совершенно неожиданна, поэтому ломать голову над поисками преступника заранее безнадежно.

В общем, говорить о достоинствах можно долго, и я об этом уже писал. Писал довольно давно, еще когда с неослабевающим интересом читал пиратский перевод четвертой книги. Кто мог подумать, что именно на границе 4-й и 5-й книги мое отношение к «ГП» испытает неприятные метаморфозы.