Что такое «недеяние», или Чему мы можем поучиться у древних даосов?

Наверное, у-вэй (недеяние) можно назвать центральным понятием даосизма как культурно-психологической системы. А заодно самым непонятным. Через недеяние достигается единение с Дао, и в то же время это индикатор того, что ищущий единства находится на верном пути. «Недеяние» означает не столько бездействие, сколько невмешательство в естественный порядок вещей, непротиводействие природе, естественному ходу событий. А вмешивается, противостоит естественному порядку эго или «Я».

Считается, что изначально человеческая природа естественна и находится в гармонии с космическим началом, следовательно, с естественным потоком событий. Даосизм вообще провозглашал стремление к естественности, к природной простоте и спонтанности. Вплоть до достижения высшей цели: слияния, идентификации адепта с истинной сущностью всех вещей и явлений, с движущей силой вселенной — Дао.

Личность же, «Я», как в древнем Китае, так и в современном мире — образование весьма искусственное, формируемое в процессе воспитания в соответствии с потребностями общества, которое само имеет весьма искусственные структуру, цели, потребности. Личность усваивает принятые в данной культуре нормы и потребности, искренне воспринимая их как естественные для себя. И активно включается в жизнь социума: желает, достигает, действует… Реализуя искусственные потребности, следуя установленным искусственным ценностям, ориентируясь на внушенные идеалы.

Действия, исходящие из подобных искусственных ценностей, рассматриваются в даосизме как помеха обретению (точнее, актуализации) своей истинной природы. Возврат же к «идеальному» состоянию единства с миром означает невмешательство желаний эго в наши действия. При этом действия продолжают совершаться. Ведь недеяние — это отнюдь не пассивная бездеятельность. Деятельность здесь не только допустима, но и нормальна, и даже желательна. Но — деятельность спонтанная, естественная, исходящая из истинных потребностей нашей природы. Недеяние означает, что в этот спонтанный творческий процесс не вмешивается наше «Я», ориентирующееся на «идеальные» схемы, имеющее искусственное представление о мире и о себе самом.

Почему искусственное? Прежде всего потому, что наше привычное сознание не переносит наличия внутренних противоречий, требуя строгой логичности, упорядоченности. С другой стороны, нам привычно познавать мир, выделяя в нем противоположности: добро-зло, материальное-духовное, тьма-свет, индивид-мир. При этом мало кто учитывает, что всего перечисленного в реальности не существует, что это лишь наше представление. Нам удобно воспринимать мир таким образом, не более. Но большинство из нас считают свое представление о мире (да и о самих себе) твердой и объективной реальностью. Все же нестыковки между реальностью подлинной и воображаемой, как правило, решаются в пользу последней. Исходя из этих схем (точнее, картины мира и себя), «Я» и действует. Наверное, будет излишним уточнять, что к подлинным потребностям, заложенным в самой нашей природе, это не имеет никакого отношения. По сути, человек проживает не свою жизнь в нереальном мире.

Цель же даосских практик — изменение сознания таким образом, чтобы человек смог взглянуть на мир непредвзято, не сквозь искажающие очки внушенных представлений. Не получение новых знаний о мире, а способность встать лицом к лицу с реальностью. И воспринимать ее непосредственно, интуитивно, без искусственного «разделения» на вымышленные противоположности.

Например, становится невозможной антропоцентрическая позиция, ведь человек — неотъемлемая часть мира. И уж конечно, нет социально обусловленного разделения «мы и они», «свои и чужие».

То же касается и личности. Не нужно привносить в нее ничего дополнительного. Наоборот, когда искусственные построения убраны, на сцене появляется подлинное Я, через которое проявляется гармония мироздания. Ведь подлинное Я не выделяет себя из мира, точнее не противопоставляет ему себя. Искусственные страсти, привязанности, желания не создают помех ни восприятию, ни действиям. Мир не столько осмысляется, сколько воспринимается прямо, безоценочно — не аналитически, а интуитивно, и потому целостно и точно.

Личность же воспринимается как часть мира. Поэтому личность включена в происходящие в мире процессы изменений. Если «Я» не препятствует этим процессам, сама личность приобретает качества «текучести», пластичности, она становится способной к гибким изменениям в зависимости от меняющейся ситуации. На практике это существенно повышает адаптивность. К тому же такая личность по-настоящему включена в процессы изменений — по сути, в саму жизнь, постоянно переживая и осознавая происходящее. Включенность в процесс жизни резко повышает ее качество.

Нет более или менее важных дел, «высоких» или «низких» занятий (вспомним об освобождении от страстей, привязанностей и социальных оценок). Важна вся жизнь, каждое ее мгновение, любое дело воспринимается как протекающее в гармонии с мирозданием, а это главное. Каждое дело совершается наиболее естественным — а значит, наиболее эффективным путем, ибо Дао проявляется во всем и все в себя включает. Мы достигаем целей, учитывая природу вещей и следуя вместе с естественным потоком событий.

Можно сказать, что по достижении подобного состояния действия человека попросту не воспринимаются им в качестве собственных. Даос существует как часть мира, почти растворившись в нем, и происходящие в мире изменения естественным образом проявляются в действиях человека. А значит, и действия подобной личности абсолютно адекватны ситуации, спонтанны, своевременны и потому максимально эффективны.

Наверное, лучше всего этот эффект описан в притче о поваре (трактат «Чжуан-Цзы»).

На вопрос царя, пораженного его мастерством в разделке туш, повар отвечает:

— Вверяясь Небесному порядку, я веду нож через главные сочленения, непроизвольно проникаю во внутренние пустоты, следуя лишь непреложному, и потому никогда не наталкиваюсь на мышцы или сухожилия, не говоря уже о костях… Ведь в сочленениях туши всегда есть промежуток, а лезвие моего ножа не имеет толщины. Когда же не имеющее толщины вводишь в пустоту, ножу всегда найдется предостаточно места, где погулять. Вот почему даже спустя девятнадцать лет мой нож выглядит так, словно он только что сошел с точильного камня.

Однако же всякий раз, когда я подхожу к трудному месту, я вижу, где мне придется нелегко, и собираю воедино мое внимание. Я пристально вглядываюсь в это место, двигаюсь медленно и плавно, веду нож старательно, и вдруг туша распадается, словно ком земли рушится на землю.

— Превосходно! — воскликнул царь Вэнь-хой. — Послушав повара Дина, я понял, как нужно вскармливать жизнь.

И действительно, все в мире взаимосвязано. В малом можно увидеть большое, в частности — отражение целого. И это еще один аспект даосского мировосприятия. А потому завершу я еще одной цитатой из Чжуан-Цзы:

«Сколько бы хвороста ни принести руками человеческими, он все равно прогорит. Но огонь перекидывается дальше, и никто не знает, где ему конец».