Почему Сретенье – добрый, тёплый и вкусный праздник?

15 февраля, Сретенье… Вообще-то, если строго и по канону, так Сретение Господне. Великий двунадесятый праздник православной Церкви. В память о том, что на сороковой день после рождения одного младенца родители понесли его в храм. И там, при входе, встретили старичка-переводчика. Который и так, и так… Измучился просто весь. А перевод Святого писания с иврита на греческий… Ну, никак!

А тут вот, встретились они все у входа… И как прорвало у старичка. Прямо по маслу запереводилось всё. И остались в мировой истории имена не только родителей (Мария и Иосиф), но и переводчика — Симеон. А фамилия его — забылась. Потому что после той встречи у входа в Иерусалимский храм стал он Богоприимцем. Ведь не просто младенца старичок встретил (приимал, принял), а того, которого мы ныне знаем под именем Иисуса Христа.

Это, конечно, если строго и — по канону. Но знаете… Вот мне, старому комсомольцу и невоинствующему атеисту, как-то перламутрово, когда, где и кого там этот Симеон «приимал». А Сретенье… А Сретенье — помню. И совсем не против того, чтобы вспомнить добрым словом этот хороший, тёплый и вкусный праздник.

Да, «Сретенье», оно — от слова «встреча». Только не старичка-переводчика с родителями Богомладенца, а… Зимы с Весною.

«В Сретенье зима с летом встретилась». Так говорили наши дедушки с бабушками. А ещё: «В Сретенье — солнце на лето, зима на мороз поворотила».

Сретенские морозы, конечно, не чета рождественским или крещенским, но тоже щиплют нос и щёки. Только успевай их варежкой оттирать. Сильно не разгуляешься на улице. Так что про то, что «Покров — не осень, Сретенье — не зима», ещё и поспорить можно.

Хотя, оно, конечно, год на год не приходится. И если днём, зайдя в хату, деда с грустью в голосе оповестит бабулю, что «напился петух» во дворе из лужицы, накапавшей с крыши под уже почти по-весеннему пригревающим солнышком, то оно и понятно, что есть повод для грусти: «Напьётся на Сретенье петух воды — наберётся пахарь беды». Затянется ещё зима.

Правда, об этом можно ещё с вечера догадаться. Если в канун Сретенья небо чистое и усыпано звёздами, то ранней весны не жди. Она придёт позже обычного.

Так что лучше снежок и ветер. Если первый принесёт столь нужный ранним всходам весенний дождик («На Сретенье — снежок, весною — дожжок»), то второй — верный признак хорошего урожая плодовых — яблок, груш, сливы. Только ветер — это ещё полдела. А чтобы оно — наверняка, так это надо ещё в садок с дедом сходить и потрусить деревья руками: «Тряси на Сретенье дерево руками, чтобы к осени быть с плодами».

Правда, какой от меня толк при этой труске? Только вид сделать. Так что тут деда чаще сам. А вот если побелить стволы, чтобы уже мартовское солнышко их не обожгло, тут — настоящее разделение труда. Мне банка с разведённым в воде мелом — «Держи, крепенько. Не урони!». А деда — кистью.

И пока мы там, в садку… Бабуля — дома. Тоже делом занята. Я ж сказал, что Сретенье — не только хороший, добрый, тёплый… Конечно, не всегда «тёплый», но даже если деда иногда и грустил по поводу напившегося петуха, то бабуля тут же его утешала, что ничего страшного. Запас донецкого угля в сарайке ещё есть. Так что если и припозднится весна, так ничего… Перезимуем!

Зато на Сретенье капель если, так то — к хорошему урожаю пшеницы. С калачами будем! И не только с ними. А ещё и с «жаворонками».

Именно поэтому Сретенье — не только добрый и тёплый, но ещё и вкусный праздник. Ведь «жаворонков», предвестников весны, пекли именно в этот день.

Так что пока мы с дедой в садку, бабуля замесила тесто, предварительно добавив в муку разведённых в тёплой воде дрожжей, немного сахара, морковного сока — для цвета — и чуточку духмяного подсолнечного масла. Подождала, пока опара подойдёт, разделила тесто на полоски, каждую из которых раскатала в валик. И уже его завязала узелком, один кончик которого надо чуть защипнуть — это клюв. А глазками будут две изюминки. На втором же кончике узелка делается небольшой разрез и получившиеся в результате этой операции две части валика разводятся в стороны. Чем не жавороночий хвостик? Очень даже…

А как тесто превратилось в красивых «птичек», их — в духовку. И к нашему возвращению из садка все они, горячие и вкусные, — на столе. По одному в каждую руку и — через дорогу, на другую сторону улицы. К Петьке. Он как раз уже из школы пришёл.

Нет, так-то и наши «жаворонки» вкусные, но у соседа… Оно ж завсегда — вкуснее. Тем более, Зорька ещё не отелилась, молока нет, но тётка точно нальёт крепкого, сладкого чая. Да, чай и у нас есть. Но там — с Петькой. За компанию.

Только за чаем сильно засиживаться никак нельзя. Солнце-то… Уже вот-вот сядет за Шмаренский бугор. А до этого надо ещё обязательно успеть выбежать к речке и прокричать в сторону этого ярко-розового шарика: «Солнышко-ведрышко, выгляни! Выгляни из-за горы. Видело ли, солнышко, красную весну? Встретило ли, теплое, ты свою сестру?!».

И если выглянет… Ур-р-рра! Встретило… Встретило сестрёночку. Близко, близко уже весна. На подходе. Ну, а не выглянет… Через девять дней жди вдогонку к сретенским ещё и власьевских морозов. Что уж тут сделаешь? Грустить — времени особо нет. Пора возвращаться к Петьке. У нас-то лошади нет. А вот у него — есть. Так что надо с хаты забрать кнут, старые дядькины сапоги и отнести всё это к Гнедку, в денник.

Завтра же — Починки, когда «день встает чуть свет, чинит сбрую летнюю да борону столетнюю». А в ночь со Сретенья на Починки домовой любит взобраться на коня верхом. И… Такой уж он наездник. Меры — не знает. Заездит коня так, что потом с того — никакого толку. А ведь пахать надо будет, картошку сажать, зерновые сеять.

Так что поставим в уголке денника кнут, сапоги. Домовой заглянет: «О-ооо, да тут уже хозяин коня седлать собрался. Видно, портянки дома забыл. Сейчас, минутка-другая, вернётся. Нет, лучше коня не трогать».

А чтоб домовой не сильно обижался, что не дали ему покататься, тётка к ночи за дверь выставит небольшой чугунок с кашей, что от ужина осталась: «Ешь, домовёнок, не серчай на нас! Всё ещё горячее. В старое одеяло, для тепла, завёрнуто».

Но с кашей, то — уже без меня. Как кнут с сапогами отнесли в денник, — домой. А то мало ли… Пока я тут делами занимался, деда с бабулей всех моих «жаворонков»…

А ещё я Сретенье люблю за то, что когда учился в Вологде, все 12 своих заочных сессий жил в общежитии на Набережной VI-й Армии, 85. Кто был в Вологде, знает, что это не просто дом в Заречье. Это — Сретенская церковь. Охраняемый государством памятник архитектуры XVIII века.

Но об этой церкви, Вологде и её достопримечательностях как-нибудь потом, в другой раз. Но — обязательно!